Он снова принялся расхаживать по комнате, неистово пыхтя трубкой, и что-то в его осанке напомнило мне о Найланде Смите. Бартон был гораздо грузнее Смита, но у него была такая же задубевшая на солнце кожа, в нем чувствовалась та же жизненная сила; к тому же он тоже был заядлым курильщиком трубки.
От его слов у меня голова пошла кругом. Мне было интересно, не появился ли перед его мысленным взором образ — тот самый образ, который возник в моем собственном воображении: высокая, худощавая, по-кошачьи вкрадчивая фигура; гладко выбритая голова, лоб Шекспира, зеленые, как изумруды, глаза, которые порой странно затуманивались; гортанный голос — до того мощный, что, казалось, в нем воплощена энергия Цезаря, Александра Великого, Наполеона,— доктор Фу Манчи, олицетворение самого изощренного интеллекта современного мира.