Вот и подумать не мог, что я не смогу выйти замуж за кого-то хоть немного лучше. Но мне нужна была жена, которая не мешалась бы под ногами и не создавал бы лишних проблем, поэтому я выбрал тебя — простую монастырскую мышь. Мышь без манер, без притязаний, серую и неприметную, настолько убогую, что казалось, она просто просит милости у судьбы за то, что её — такую ничтожную — заметили и проявили к ней внимание. Поэтому молчи и не рыпайся, монахиня! На глаза навернулись слёзы, и я чуть не плакал. Эти жестокие слова словно ножом резали его сердце. Она тихо прошептала, что вовсе не монашка, а послушница. В ответ Себастьян усмехнулся криво и констатировал, что раз так, пусть остается послушной послушницей. Он говорил, что она слишком ничтожна, чтобы претендовать на какую-либо другую роль — ни на жену, ни на что-то большее. Меня в монастыре не жалели. Я была бунтаркой, притворяющейся покорной, волчицей, что из последних сил надевает овечью шкуру, чтобы казаться безобидной. И сейчас эта волчица, с яростью скаля зубы, рвалась наружу. Муж хотел заполучить себе тихую, покорную и серую мышь? Ему нужна была глупая, молчащая рабыня — ну уж нет! Внутри прорвалась настоящая волчица, и она больше не собиралась сидеть в заточении.