— Ладно, я согласен. Девушка действительно хороша, я готов её взять. Ты получишь отсрочку до весны, а если она действительно такая, какой её описывали, я посчитаю это своей платой за прошедший год. — Что? — я сжимаю горло и внимательно смотрю на дядю. Он спокойно качает рукой в воздухе и сухо добавляет: — Авалина, собирайся. Мое сердце сжалось: дядя продал меня, чтобы расплатиться по долгам. Он явно не отдавал ту дочь жестокому тирану, ведь отдал сироту, которую приютил после смерти родителей. Никто за мной не придет, ведь у меня больше никого. Теперь я превращаюсь в безправную игрушку, ведь тот, кому я отдала сердце и душу, скорее всего, никогда меня не примет после всего этого… ХЭ станет (но не у всех).