"Эдуард Лимонов продолжает список своих покойников. Нарушая заповеданные табу (о мертвых — или хорошо, или ничего) и правила политкорректных слюнтяев, он не имеет снисхождения к ушедшим и спрашивает с них так, как спрашивал бы с живых — героям отдает должное, недостойных осуждает на высшую меру презрения. Память Лимонова хранит либо "горячих", либо "холодных"— в его мартирологе "теплым" места нет. Резкая, злая, бодрая книга."